- вид
собака, чистокровка
- имя
Belphegor / Бельфегор, допускает одно сокращение : Бел.
- возраст
4,5 года
- пол / порода
сука / бельгийская овчарка грюнендаль
- принадлежность
"Улицные Призраки"
- описание
Рост: ~68 см.
Вес: ~22,4 кг.
Дополнительно: страдает гемофилией.

«Костлявая рука трепала жесткую, длинную, черную шерсть собаки на холке. Провожу рукой по спине, касаюсь хребтовых косточек. Выступающий позвоночник, имеющий гребешки, как у динозавра скрывал слой густой иссиня черной шерсти. Возможно, именно шерсть Бельфегор была не такой, как у других представителей ее породы, пусть и длинной, но не такой длинны, как у всех. Удивляюсь, как только это ранее мощная, матерая собака смогла потерять столько в весе. Вздыхаю, видимо ее худосочность ей совершенно не мешает. Очерчиваю линию боков, тем самым считая ребра. Хочу отметить, что шерсть на боках, спине и голове не такая длинная. Собака повернулась и дала потрогать хвост. Очень пушистый, такой же костлявый, как и все остальное. Морщусь. Трогаю мешок с костями, становится противно и на минуту отдергиваю руку от собаки. Она смотрит на меня удивленным взглядом, мол, хозяин, ты чего это? Спокойный вдох. Мне придется ее отдать, никак иначе, посчитает за предательство - да и черт с ним, лишь уйти от меня с миром. Да, я эгоистичная, черствая сволочь. Продолжаю щупать собаку дальше. Опять пересчитал все ребра. Хорошо, что ее худоба не сильно заметна и гармонирует с пропорциями. Шерсть скрывает все: и костлявость, и старые рубцы от моей плети, и глубокую рану на правом бедре, где торчит клок безобразной, грязно-белой шерсти. Рана от ружья. Бел убежала куда-то за пределы участка, а нервный сосед, (между прочим, он не раз предупреждал меня об этом) не сдержался, достал с антресоли ручье и выстрелил по собаке. Чудом эта неудачница смогла выжить. Неудачница? О, да. Я часто давал ей глупые прозвища, за определенные дела.
Рука добралась до морды и стиснула аккуратный черный носик собаки, та взвизгнула, но даже не отошла. Она явно чувствовала наше расставание, иначе бы, как по привычке убежала бы рычать на меня в угол. Усмехаюсь. Эта узкая, клинообразная морда с выразительными глазами кофейного цвета наводила столько глупых воспоминаний. И, черт возьми, я снова задумался о правильности своего решения! Сильно выраженная черепная бороздка, ведущая к носу. Высоко поставленные, острые, как два кинжала пушные уши с некими "бакенбардами". Пластичная, очень пропорциональная морда, которая сильно сужена к носу. Треплю шерсть на шее, глажу по голове. Порыв нежности настолько странный для меня. Еще бы, расстаться с существом, к которому так привык. И из-за чего? Указание врачей, моя сильная аллергия больше бы не выдержала нахождения Бел в доме, итак захлебываюсь соплями и готов вычесать себе глаза... Эта клиновидная узкая морда так и стоит перед глазами, а я на распутье, черт, я первый раз в жизни не знаю, правильно ли я поступаю. Глаза чуть миндалевидной формы, хотя нет, более округлые скорее, что ранее смотрели на меня задорным и живым взглядом помрачнели, потухли. Пропала та искренность, та преданность, что я видел, заглядывая в их темные омуты. Сейчас нет. Она все понимает, точно. Наверняка, уже копит обиду или злость. Прости, Бел, но нам суждено расстаться, прямые стали параллельными, ужасно жаль, ужасно. Оттягиваю губу, сильно прилегающую к пасти, потом отпускаю. С хлюпаньем становится на свое место. Собака даже не вырывается, не пытается убежать, что радует. Я же хочу попрощаться, не так ли?
Убираю руки, отхожу в сторону. Сухая, плотная. Несмотря на худобу не потеряла своего крепкого телосложения. Бел выше среднего роста, это позволяло ей смело класть морду на стол и свободно дотягиваться до лакомого куска. Правда, я сам даже порой наблюдал ее шалости. Достаточно короткая, мускульная спина. Дизнозаврий позвоночник не заметен, ей богу, славно, под шерстью. Короткая поясница. Наступаю на ветку. Бельфегор тут же поворачивается. Она кажется слишком узкой, со впалыми боками. Слишком поджарая, все через "слишком"... Лапы мощные, крепкие и сухие. С черными когтями, имеют пятый палец. Многим собакам из питомников его подрезали, а вот Бел почему-то обделили. Конечности параллельны друг другу, не имеют никаких изъянов. Высокая собака на длинных лапах, как избушка на курьих ножках. Шерсть. Обилие шерсти на лапах, хвосте (там она особо длинная), на ляжках так вообще одето что-то наподобие шерстяных штанов, обилие очень длинной шерсти. Несмотря на свою шкуру Бел не кажется грузной, а даже наоборот, легкой, воздушной. Воздушность достигается еще из-за худосочности, не иначе. Снова подхожу и глажу собаку. Она смотрит на меня, я на нее. Что, казалось бы, еще нужно? Пора перестать жалеть, раз уж я решился на этот шаг, то и следует делать то, что запланировал. Увы, мы больше не увидимся, Бельфегор. Отчасти жалею, но что уж там, о прошлом не жалеют.»
*гемофилия - наследственное заболевание, связанное с нарушением процессом свёртывания крови; при этом заболевании возникают кровоизлияния в суставы, мышцы и внутренние органы, как спонтанные, так и в результате травмы или хирургического вмешательства, потусторонних травм. При гемофилии резко возрастает опасность гибели от кровоизлияния в мозг и другие жизненно важные органы, даже при незначительной травме. Обычно проявляется только у представителей мужского пола, однако, Бельфегор, удалось унаследовать этот ген. Как? Вопрос.
- характер
Душно в комнате, в доме, в раю… Просто руки прочь!
Каждое событие, которое затрагивает наш внутренний мир, пробуждает в нас что-то, или же наоборот, заставляет это нечто умирать. Стараясь скрыть себя, заходим слишком далеко, создаем запреты и в них тонем, привязываясь к их липким, отвратительным сетям. Причиняем себе боль, боимся ожидания. Во всем наша вина, действительно жалко, что так выходит.
Страх.
Это чувство было развито еще с самого детства, то самое чувство, которое каждый из нас так тщательно старается скрыть, меняя маски, вовлекая себя в каменную скорлупу. Боимся, пугаемся. Во всем виновата фантазия-тварь, у кого-то развита меньше, а кто-то блещет ею через край. Всегда боялась неизвестности, боялась быть непонятой. Старалась скрыть свой страх, свои слезы, то, что накатывало, когда о тебе забывали. Те эмоции, которые вызывал окружающий мир, тоже поначалу вызывали страх. Гадкое, темное чувство, отравляющее внутренний мир. Боишься. Не понимаешь, чего боишься. Темнота ли, страх одиночества или все вместе. Самый сильный из фобий, которые можешь припомнить - страх боли. Той мучительной боли, которую причиняет даже легкий укус. Если бы не наследственная гемофилия, то укусы, раны, увечья - это все осталось бы пустяками. А так нет. Режущая боль, в два раза мучительнее, чем простая. Проклятая наследственная болезнь. Научила бояться боли, темноты, пустоты, одиночества. Все это взаимосвязано! Сколько не пыталась научить себя не опасаться, абстрагировать себя от этих кошмаров... не выходило. Страх этой боли все равно остался внутри, намертво вцепился в душу.
Жаль.
Своих страхов стесняешься, раздражаешься, когда о них упоминают. Если и так, то стараешься перешагивать. Злишься, гневишься. Корень проблем. Задевают тебя - и сразу реагируешь, задеты же важные нити. Распыляешься зачастую понапрасну, глупо, а потом внутри все перехватывает такое опустошение, колкость. Оковы поверх страхов лопаются, и становится еще хуже. Уходишь во внутреннее смятие, коришь себя, но уже ни к чему. Враги же наживаются. Жаль, что стержень погнулся, жаль, что внутри что-то сломалось. И все из-за обычного человека, одного существа... с которым было не страшно, пусть оно и было до беспредела жестоким, но родным. С ним не было страшно, с ним можно было спокойно дышать, чувствовать опору и защиту. Ищу подобные чувства и по сей день, но нахожу с трудом. Защита. Забота. Спокойствие. Хочется все это вернуть, а не получается. Ушло безвозвратно, по-английски. Действительно, жаль.
Каменная скорлупа.
Поросла ею не так, впрочем и давно, ровного с того момента, как оказалась на жестоких улицах с миллионами страхов. Первый день на улицах дал мне ясно понять, с моим нынешним миром не выживу. Загнусь тут же. Страх выбрался наружу, причем... это не страх общения, не страх тех, кто сильнее. Абстракция какая-то. Не боюсь того, что мне надерут зад, боюсь ощущения после этого всего. Неостановочной крови и мук, что приносит гемофилия. С ней, наверняка, нельзя иметь щенков, это причинит еще большую боль, чем можно себе представить. Все в этом мире больно. Болезнь портит все. Не будь ее, я бы не боялась! Не боялась крови, ничего!  Не было бы цепочки страхов весьма мутных понятий. Оболочка лживой холодности помогает, хладнокровность... А ведь смотришь, и все внутри сжимается от того, как хочется помочь, посодействовать, а не можешь. Не можешь переступить черту. Для того, чтобы шагнуть вперед нужна опора, то, что будет толкать вперед, давать стимул, понимать. Мечты. Глупости. Мотаю головой. Давать слабину в своей оболочке опасно, так же, как падать в бездну... болезненно, но полезно, главное, чтобы потом получилось встать.
Дура, вниз не летают.
Стараешься быть тем, кем представляешь себя. Внутренний мир же думает иначе. Пытаешься упираться, идти дальше, а все, в общем-то, тщетно. Нужна, как говорилось, опора, иначе канешь где-то в своих закоулках души. Нужно быть сильной, упертой, не сдаваться, не отступать. А ты... ты боишься, ведь так нужен стимул. Его нет. Он был, а теперь растворился где-то за тысячи километров отсюда. Как бы не было сложно двигаться вперед, сопротивляясь системе, это необходимо. Понимаешь. Стараешься следовать простым словам, накрепко въевшимися в сознание. Никогда не сдавайтесь - никогда, никогда, никогда, никогда, ни в большом, ни в малом, ни в крупном, ни в мелком, никогда не сдавайтесь, если это не противоречит чести и здравому смыслу. Получается весьма плохо, но стараешься, делаешь все! Страх берет вверх, бежишь. Оставляешь, забываешь - тщетно! Когда-нибудь точно получится. Надежда всегда умирает последней, веришь? Старайся и все получится. А пока... Так необходима забота, опека.
Белая гвардия.
Страхи никак не влияют на общение. По общению больше молчишь, чем говоришь, все оттого, что любишь слушать. Готовность выслушать, понять, пожалеть и дать стимул. Кому угодно, только не себе. Общение приятно, сладостно, умеешь получать от него удовольствие, извлекать пользу. Обман - последнее дело падшей души, ложь – то же самое. Если правда многогранна, то ложь многоголосна. Отвратительное чувство испытываешь, чувствуя ложь, измену. Хочется рвать и метать. Злоба. Ярость... Ярость - вовсе не то состояние слепой агрессии, глупой ненависти, ярость - когда разбит до крови кулак, а ты все равно бьешь, прямо в морду. Порывы сдерживать уже научилась. Ценишь по-настоящему, глубоко и крепко, цепляясь своей душой, умоляя спасти от всепожирающей бездны, от боли. В уголках скудной душонки хранишь искренние, настоящие чувства, что люди назовут и Любовью, и Дружбой. Бережёшь для особенного случая. Простые обстоятельства имеют привычку быстро менять обстановку вокруг себя.
Печальная картина. Серая, блеклая мышь, без ярких качеств. Выдаешь себя за более-менее яркую, но холодную, чтобы привлечь хоть толику внимания. Никто не любит серое, тусклое, прозрачное. Ради себя, ради тех, кого любишь, стараешься всем существом шагать против страхов, боли. Переходишь черту. Ради чего-то, стимулируешь себя. Получается, не? Напускной холод, безразличие рвет на части. Ведь иногда горишь желанием помочь, подбодрить, а нет, нельзя. Запрещаешь себе сама.
Жизнь - как щит Ахиллеса - ты дерешься, чтобы больше никогда не драться.
- биография
За три тысячи миль по дороге - мой мир под снос
В перерывах старались дышать, не пытаясь встать,
За три тысячи лет научились идти в разнос
Стали теми, кем мы никогда не хотели стать
Первый вдох. Новый мир. Новые ощущения, чувства. Ты же есть, верно? Огромные вещи, непонятные существа с блеклой кожей, без волос и когтей. Как же? Они же не смогут выжить без этих простых атрибутов. Тихий стон собаки-матери и хлопоты людей. Бегают туда-сюда, суетятся. Щенки лежат, хватают ртом воздух, пока мать стонет от сильных болей. Видимо, роды пошли не так, где-то врачи ошиблись. Звонок в дверь разрушил тихие поскуливания, взвизгивания. Ветеринар примчался быстро, неудивительно, ветеринарная же практически под окнами старого дома, где и происходит наше действо. Человек кидает пальто на диван, присаживается на корточки. Гладит, щупает животное, проверяет показания жизни. Медленно, но верно угасает пульс большой черной собаки, в бессилье растянувшейся на ковре. Ей было больно. Ее взгляд. Тяжелый, и такой измученной. Ветеринар пожимает плечами, тяжко вздыхает. Собака дышит медленней. Впалые бока вздымаются вверх, и так же ровно опускаются вниз. Удары сердца становятся медленнее. Язык вывалился. Человек не может смотреть на животное. Черной собаке больно, но она терпит, пытается повернуть голову к своим маленьким щенкам. Ветеринар не выдержал. Достает из чемоданчика пару пилюль, шприц. Одно легкое мгновение и собака больше не будет мучиться. Она уйдет, оставив на земле тех, кто в ней так нуждается. Эгоистично? Нет. Вынужденные обстоятельства, которым следует повиноваться. Пришли люди, покивали головой. На их розовых щеках блестит что-то, глаза припухли и покраснели. Что с ними? Ответа не будет. Последний раз поднялись бока матерой, черной собаки. Это был ее последний выдох. Три маленьких существа остались одни. Что теперь делать людям? Они же не смогут о них заботиться! Конечно, этим бездушным двуногим проще усыпить несчастных собак. Ветеринар протестует, негодует, доказывает что-то нерадивым людям. Никто не понимает, никто не слушает. Человек уходит к щенкам. Рука не поднимается достать шприц и лишить жизни этих маленьких комочков, они могли стать чьей-то радостью, чьим-то спасением, а выходит. Он не выдержал. Один из щенков останется живым в любом случае. Врач забирает его с собой. Два маленьких, уже бездвижных тельца. Еще теплые, еще живые.. но глаза уже не откроются, они уже никогда не смогут понять, почувствовать палитру настоящих чувств. Они мертвы.
Бел была тем щенком, кому выпал шанс на спасение, дарованное благородным ветеринаром. Но так ли он благороден, как показалось на первый взгляд. Не маска ли это? Человек стал заботься о собаке, вскармливать ее. Он стал ее матерью, он стал ее защитой.
Он стал ее миром.
Миром.
Все бы ничего, не будь хозяин так черств и эгоистичен. Оказалось, те чувства, бьющие ключом по время смерти собаки - все лишь напускная жалость, иллюзия. Бельфегор бы злилась на него, будь она человеком. Собака не понимала. Она была слепо предана своему спасителю. Бернард, так и звали основателя внутреннего мира нашей героини, хоть и работал ветеринаром, но обладал рядом отрицательных, порой даже глупых качеств. Он все время отдергивал себя, ставил запреты, причиняя боль себе и другим. Ему это нравилось? Если только порой. Помимо этого, Бернард имел ужасную аллергию на собак. Ему приходилось тяжко. К своим тридцати годам он умудрился перенести две операции. После них было легче, но отвратительная аллергия снова появлялась, как жирное пятно от масла на серой ткани. Стираешь, а оно все равно есть. Уже и не знаешь, что делать. Ветеринар мог злиться, кричать на Бел, но она всегда заглядывала ему в глаза с преданностью, сладкой любовью. Его худое, усталое лицо тут же менялось. Успокаивался и уходил.
Время неумолимо бежало, не пыталось задержаться даже на минуту. Липкие сети жизни, новые события и знакомства - все, все затягивало в прочные оковы. Бернард держал строго, холодно. Его самонадеянный, спокойный, не выражающей ни единой эмоции взгляд. Оболочка, множество масок. Когда, когда он перестанет притворяться псевдочеловеком! Негодование от недостатка внимания, некоторых ударах в случаях непослушания. Все, что человек делал на зло, все, что причиняло боль - даже это все было любимо Бельфегор. Запах, действия, слова, поступки. Бернард, будучи бесчувственной тварью, пробуждал внутри собачьей души порыв высоких, теплых чувств. Такая ирония. В последнее время стало тяжелее. Бернард снова стал страдать от аллергии, он потерял работу. Жизнь пошла под откос. Бел тоже изменилась: осунулась, похудела. Приступы сильного кашля, удушье, чесотка. Человеку было сложно терпеть все это, денег на очередное лечение и комплекс лекарств не хватало. Бернард, скрипя душой, решился на важный шаг, от которого ему сразу станет лучше. Мужчина отдал свою собаку. Ту, что верила в него, была под его защитой. Он не позаботился о том, что ей будет сложно выжить на улице, если она туда попадет. Болезнь не позволяла. Бернард отдал Бел. Обрушился ее мир. Собака потеряла защиту, опору, которая ей так нужна. Чертова ирония жизни... Было ли человеку жаль?
От новых хозяев Бельфегор сбежала. Лучше быть на улице, чем шагать через себя, через отвращение. Многие чувства изменились в момент. Теперь и Бел одна из частей этого блеклого города с серым небом над головой.
Оно давит.
- связь с вами
Астарта.